– Они встретят тебя в аэропорту. Как и раньше. Помнишь?
– Но, Танос, а вдруг нет? Я окажусь на мели. Дай мне сотню на всякий случай.
– Элизабет, ради Христа! Ты делаешь только хуже нам обоим.
– Ты не представляешь, насколько это трудно для меня. Ты думаешь только о себе. Если ты меня любишь, подумай хоть немного обо мне! Я твоя жена, или ты забыл?
– Я не забыл.
Он отдал билет служащему и зарегистрировал багаж.
– Место у окна, пожалуйста.
– Только миссис Лиаракос?
– Да.
Служащий назвал им номер выхода на посадку.
– Посадка через пятнадцать минут.
– Спасибо.
Они ожидали у выхода. Лиаракос стоял у окна, откуда было видно, как автобусы сновали между самолетами и аэровокзалом. Элизабет отошла и присела в сторонке.
Он наблюдал за ее отражением в оконном стекле. Каждое ее движение отзывалось в памяти болью воспоминаний. Раньше, бывало, каждую свободную минутку она то и дело вынимала из сумочки зеркальце и смотрелась в него, поправляя прическу и тени, подкрашивая губы. Но не сегодня. Сейчас она просто сидела с сумочкой на коленях, сложив сверху руки, и безучастно оглядывала людей, суетившихся вокруг.
Когда объявили посадку, Лиаракос проводил ее к выходу и передал служащему билет. Затем наклонился к ней.
– Выздоравливай, – прошептал он ей на ухо.
Она взглянула на него. Ее лицо ничего не выражало. Затем она направилась через двери к поджидавшему автобусу.
Он подошел к стеклу и наблюдал за ней через окно автобуса. Она не оборачивалась. Сидела и смотрела прямо вперед. Она не изменила положения и тогда, когда двери закрылись и автобус тронулся.
В тот вечер капитан Джейк Графтон сообщил жене, что лейтенант Тоуд Таркингтон получил назначение в КНШ, как он и хотел.
– Как это замечательно, – сказала Колли. – Многих пришлось уговаривать, чтобы добиться этого?
– Пару человек.
– Тоуд знает?
– Нет еще. Думаю, ему сообщат через день или два.
– Никогда не догадаешься, кто подошел ко мне сегодня после занятий, чтобы поговорить.
Джейк Графтон безразлично хмыкнул, а затем шутливо произнес: – Наверное, этот комми-профессор, как-там-его-зовут.
– Нет. Репортер "Вашингтон пост" Джек Йоук. Он поблагодарил за вечер и...
Джейк вернулся к статье о советской внутренней политике, напечатанной в сегодняшней газете. Годами среди американских военных циркулировали секретные сведения, полученные из разведывательных источников, о советских государственных секретах и интригах в их компартии. Эти сведения в основном представляли собой домыслы и догадки аналитиков, основанные на скудных и отрывочных данных. А теперь Советы, отбросив всякий стыд, обнажились до такой степени, что заставили покраснеть даже Дональда Трампа.
Размышляя над этим, Джейк Графтон уловил вопросительную интонацию в голосе жены.
– Повтори, дорогая.
– Я сказала, что Джек пригласил тебя позавтракать как-нибудь вместе с ним. Ты не желаешь?
– Нет.
Капитан пробежал глазами статью, отыскивая потерянное место.
– Почему же?
Он опустил газету, изучающе глядя на жену, которая застыла с ложкой в руке и смотрела на него, приподняв одну бровь. Его всегда удивляла ее способность приподнимать только одну бровь. Он попробовал несколько раз сам в ванной перед зеркалом, но все безуспешно.
– Мы не друзья и не знакомые. Мы не сказали друг другу и дюжины слов. И я вовсе не желаю узнать его поближе.
– Джек – блестящий журналист остросоциальной направленности, тебе придется узнать его получше. Он написал отличную книгу, которая покажется тебе занимательной и содержательной: "Политика нищенства".
– Он хочет вытянуть из меня информацию о том, что происходит в Пентагоне. Но мне нечего ему сказать. Это будет напрасная трата времени для нас обоих.
– Джейк...
– Колли, мне не нравится этот парень. И я не в восторге от того, что придется тратить на него время, пока он будет выкачивать из меня информацию. Нет.
Она вздохнула и снова принялась помешивать чили. Джейк нарочито громко зашуршал газетой, прикрывшись ею от жены.
– Я читала его книгу, – бесстрашно продолжала она, – он подарил мне один экземпляр.
– Я видел ее на твоем ночном столике.
– Отличная книга. Хорошо написана, с большим пониманием...
– Если мне когда-нибудь доведется стать командующим ВМС и у меня появится неутолимое желание сообщить что-либо прессе, Джек Йоук будет первым, кому я позвоню. Обещаю.
Колли сменила тему разговора. Ее муж пару раз невпопад поддакнул, в конце концов она замолчала. Джейк этого даже не заметил. Он был полностью погружен в чтение последнего выступления Фиделя Кастро, в котором тот сообщил об уменьшении рациона риса и мяса для населения Кубы в два раза. Снова. До двух унций мяса и фунта риса в неделю. Кроме того, отныне Куба намерена закупать нефть в Мексике, а не у Советов, что будет дороже, гораздо дороже для нее. А это означает новые трудности, которые, Кастро уверен, кубинский народ преодолеет. Советские предали своих кубинских товарищей по социализму, но да здравствует революция!
Журналист остросоциальной направленности, о котором говорила Колли, был занят мелкими личными проблемами. Он заехал за Тиш Сэмьюэлз к ней на квартиру, которую она снимала на пару со своей невзрачной подружкой, и вдвоем они отправились на вечеринку по случаю обручения приятеля Джека, тоже репортера, который несколько недель назад решил соединить свою судьбу с девушкой-хирургом – специалистом по операциям на горле. Чуть раньше Джек побывал не в самой лучшей компании, но теперь, через пару часов и после нескольких глотков спиртного, он чувствовал себя гораздо лучше. Возможно, причиной явился веселый нрав его коллег, которые бесцеремонно подшучивали над вновь обрученными. Так или иначе, их оживление передалось и ему.